В эти дни мы вспоминаем московскую Олимпиаду, которая стартовала 40 лет назад. О памятном и столь важном для страны событии рассказывает активист нашей организации Е. В. Адаев. Будучи в 1980-м году студентом-третьекурсником журфака МГУ, Евгений принимал участие в подготовке Олимпийских игр, а затем и организации Олимпиады.  

С удивлением прочитал в «Московском комсомольце», выпуск за 29 июля с.г.:
«До начала Игр остаётся неделя. Главное событие дня – открытие Олимпийской деревни. Делегация Международного олимпийского комитета прибывает на это важное мероприятие. Во главе – сам президент МОКа дон Хуан Антонио, маркиз де Самаранч».

Ай-яй-яй. Такая серьёзная газета. Должность президента МОКа на момент открытия Олимпиады-80 занимал не маркиз, а лорд – Майкл Морисс Килланин. Дона Хуано выбрали позже, по традиции МОКа, на праздничном заседании комитета в последние дни текущей Олимпиады.

Спрашивается, откуда мне это известно. Да вот как раз оттуда. Я работал на Олимпиаде-80, в службе аккредитации штаб-квартиры МОК при гостинице «Москва». Лично обслуживал лорда Килланина. Помнится, он (как и положено вип-персоне) не удосужился привезти свою фотокарточку на документ. Так что сначала я его фотографировал, впечатывал изображение в олимпийский бейджик номер один. В 1980 году, конечно, нынешних технологий ещё не было «в зародыше», но мне вручили фотоаппарат «Поляроид» с мгновенным проявлением. Изучать технику пришлось самостоятельно, почему-то никто не позаботился об этом. Извёл не один комплект картриджей, но к моменту приёма важных гостей всё было отлажено. Сэр Килланин (точнее, пэр Верхней палаты парламента СК) произвёл впечатление своей аристократичностью, статностью, роскошными бакенбардами, ну чистой воды англичанин.

Сначала "Поляроидом" снимал себя

Работа в службе аккредитации ничем таким не отличалась, скучная канцелярщина. Была, правда, пара забавных неловких моментов с языковыми нестыковками. Так-то нам полагалось знать минимум один из официальных олимпийских языков, а лучше все. У меня это были английский и французский. Со вторым проблем не было, это был основной язык на учёбе в МГУ. Но «французов» было меньше. С английским порой приходилось попотеть. Но надо отдать должное начальникам и наблюдателям, к нашим мелким промахам относились вполне терпимо, мне лично за всё время не начислили ни одного штрафного.   

Из приятных моментов, сопутствовавших престижной близости к Олимпиаде. Нам выдали форменную одежду и обувь от мировых брендов. Ежедневную рабочую и выходную. Строгостей особых с её ношением не было, поэтому мы активно менялись вещами с друзьями. Я, например, за кроссовки от «Адидас», которые мне почему-то не нравились (а то!), заполучил модные рыжие туфли на каблуке. И ещё спортивную форму выменял на светлый классический костюмчик, что также являлось олимпийским обмундированием. Оставшийся от него пиджак храню до сих пор как память о тех днях. 

Неизбалованному хорошим питанием студенту верхом блаженства казалось закреплённое место в ресторане при гостинице, а стало быть, штаб-квартире МОК, и сопутствующим шикарным меню. В самой службе бесплатными и безлимитными были бутербродики, сладости, а также, что я ценил больше всего, пепси-кола и фанта из автомата. Мы эти напитки тогда испробовали впервые в жизни, и поначалу они мне очень нравились. (Сейчас даже не вспомню, когда я их пил последний раз, нафиг-нафиг).

Спортивные соревнования? Да, нам давали бесплатные пропуска на места Игр, но меня это совершенно не интересовало. Был буквально один раз, кажется, на женском волейболе в «Олимпийском». На входе первому попавшемуся отдал свой лишний билетик, за просто так, и представьте, к нам тут же подбежал бдительный товарищ в штатском. Но убедившись, что я не спекулянт, так же незаметно испарился.

Конечно, вопросам безопасности на московской Олимпиаде уделялось беспрецедентное внимание. Высотка МГУ на Ленинских горах, где я жил во время Игр в отдельной студенческой келье, буквально кишела секьюрити. В большом актовом зале МГУ должны были проходить конференции международных спортивных федераций. Участники будут заходить в основное здание университета через центральный вход и подниматься по лестнице наверх, в актовый зал. Значит, встревожились в безопасности, могут возникнуть нежелательные контакты. И что - холл с лифтами отделили щитами, на которых была наклеена символика Олимпиады.

Приходилось, как нас учили на специальных зимних занятиях, во всём проявлять осторожность, не вступать, не светиться. Хотя чисто внешне Москва выглядела спокойным, безопасным и очень уютным местом. Детей-школьников, бомжей, женщин и мужчин с аморальными наклонностями заранее выселили куда подальше от столицы. Удивительно, но больше, чем обычно, были доступны посещения в театры и на концерты, коих в ту пору было немало, на любой вкус. Где я только тогда не перебывал, кого только из знаменитостей не видел. Спасибо за это судьбе.

Закрытие Олимпиады мы с товарищами наблюдали со своего Олимпа – самой высокой точки Ленинских гор. Когда ввысь поднялся олимпийский Мишка, и зазвучала трогательная всем известная мелодия, на глаза навернулись слёзы. Мы провожали взглядом талисман до тех пор, пока он не скрылся за горизонтом.
Тот же "МК" сейчас пишет, что в репортаже с церемонии закрытия Олимпиады не стали публиковать фотографию улетающего Мишки, ограничились олимпийским огнём. Современники ещё не знали, сокрушается автор обзора, что эта картинка окажется символом московской Олимпиады. Да, и никакого "До свидания, наш ласковый Миша!", зато много славословий про "благородный дух олимпизма". Надо же, как лечит время!

Позже Мишку (оригинал) выставили в главном павильоне ВДНХ, я его не раз видел и мог потрогать руками, но никакого волнения он уже не вызывал. Всему своё время.

Евгений В. Адаев

Фото: yandex-картинки